Чтобы начать поиск, введите здесь запрос

Ворсма.

Ворсма, город в Нижегородской области России. Входит в Павловский район.

История Ворсмы.

Можно считать обоснованными утверждения о возникновении русского поселения  у переправ через речки Ворсму и Кишму на древней Муромско-Нижегородской дороге уже в 13-14 веках. Подтвердить или опровергнуть это сегодня смогут только археологические раскопки. Письменные же источники свидетельствуют о существовании крупного государственного села на речке Ворсма (отсюда и название селения, что довольно часто встречаем в истории починков и деревень края) с Борисоглебским и Никольским храмами в 16 столетии. Культ первых русских святых — Бориса и Глеба — убитых братом Святополком Окаянным в 1015 год, которых народ почитал истинными «страстотерпцами» за русскую землю, особенно в 11-12 веках, служит ещё одним, правда косвенным, аргументом о постановке здесь Борисоглебского храма (а, следовательно, и села) уже в те стародавние времена.

Ворсма Нижегородская область

На рубеже 16 и 17 веков Ворсма была административным центром обширной сельской округи. Ей приписывались деревни: Очасниково, Волотково, Дабровино, пустоши Ясельцы и Лутошкино. В них числилось чуть менее 23 вытей (в выть входило 2-4 двора), с которых крестьяне платили ежегодно в казну по 270 четей ржи (четь=6 пудам зерна) и столько же овса, всего 3240 пудов. Кроме того, в начале 17 века в селении Ворсма стояло 11 бобыльских дворов, с которых взимался оброк по 1 руб. 5 алт, с деньгою(115,5 коп.). Податями облагались и местные воды (озера и речки), лесные угодья и сенные покосы, мельница на речке Ворсме и другая — на Кишме у деревни Бочешниковой. Здесь же, в Ворсме, у переправы через Кишму, недалеко от Борисоглебского храма стояли государевы таможня и кабак, дававшие казне в 17 веке ежегодно по 149,5 руб., что по тем временам было весьма значительной суммой. Но 1608 год в судьбе Ворсмы станет трагическим. Тушинский вор Лжедмитрий II -летом-осенью 1608 года предпримет попытку захвата Нижнего Новгорода и всей его округи. В города Балахна, Ворсма, Богородск и Павлово он направит отряды казаков, но несогласованность действий, а главное подход в Нижний Новгород из Понизовья крупного отряда воеводы Федора Ивановича Шереметева «с таварыщи» привели к разгрому 2 декабря 1608 года балахнинцев, 5 декабря — арзамасцев, а 9 декабря нижегородский полк стрельцов и «вольных охочих людей» Андрея Алябьева рассеял возле Ворсмы тушинцев и примкнувшим к ним березопольцев и, как сообщал воевода по свежим следам событии, «воров побили, и языки многие поимали и топтали, и побивали до села Ворсмы, и, побив, в селе стали и, выграбив, зажгли». Об этом трагическом событии ворсменцы потом вспоминали с горечью и стенаниями не одно десятилетие.

В 1611-1612 годах ворсменцы, как и все уездные люди Поволжья, приняли участие в сборе средств и ратников для Нижегородского народного ополчения. Поэтому не случайно, что после воцарения молодой государь Михаил Федорович одарил своего думного дворянина Козьму Минина и Ворсмой с приписанными к ней деревнями и пустошами. Правда, только с правом поместного владения, то есть лишь на период его государственной службы.
Козьма Минин пользовался большим признанием не только у сотоварищей-ополченцев, но и вообще среди простого люда, поэтому на принадлежавшие ему земли после установления мира в стране устремились люди, желавшие стать его крестьянами. Быстро росло возле Ворсмы число новопоселенных починков и деревень. К 1616 году в них насчитывалось уже 166 крестьянских, 107 бобыльских жилых дворов, 4 двора церковного причта и возле них 22 кельи нищих. Но после смерти К. Минина, отписи Ворсмы «на государя» а затем пожалования в 1617 году бывшего мининского поместья Михаилом федоровичем своему ближнему боярину Ивану Борисовичу Черкасскому здесь сразу запустело 52 двора, крестьяне, которых готовы были жить «на льготе» за Мининым, но отчас покинули обжитые места после передачи Ворсмы с деревнями в вотчину боярину.

Местный же старостат в отписи 1618 года в Москву попытался объяснить это тем, что «в смутное время была в Нижегородском уезде война великая от Мордвы и Черемис и от воровских казаков, ито, государь, сельцо Ворсма было выжжено и разорено, крестьяне многие посечены, а достальные крестьянишка все разорены и развоёваны». Поэтому новый владелец Ворсмы предпринял энергичные меры к восстановлению и дальнейшему развитию хозяйства своей Нижегородской вотчины. На новолесных росчищах была поднята под пашню отхожая пустошь (разрабатывалась наездом) Кодина, на речке Кишме поставлен починок Федеркин (топоним происходит от имени первопоселенца Федьки Михайлова). Существенно увеличилось в селениях число жилых дворов. В Писцовой книге Березопольского стана Нижегородского уезда 1621-1623 годов значится: «За боярином, за князем Иваном Борисовичем Черкасским в вотчине, что было в поместье за думным дворянином за Козьмою Мининым, село Ворсма на озере на Ворсме и на устье речки Иксумы, а в селе церковь Николы чудотворца, а церковных причетников” 7 дворов. На храмовой же земле располагалось 23 кельи убогих старцев и вдов, тягла с которых никакого не бралось. Опись не расшифровывает, кем были эти многочисленные, «жившие на льготе», люди. Но на основании других, более ранних документов, очевидно, что среди них оставалось значительное число увечных участников Нижегородского ополчения 1611-1612 годов, потерявших здоровье при спасении Отечества от польско-литовских интервентов, а потому поселенных «на льготу» К. Мининым в своей поместной Ворсме. Среди них названы Дружинка Иванов с сыном Ивашкой, Карпунка Филатов и Ульянка Максимов, вдовы Степанида Обросимова и Онтонидка Онтропова с подраставшими сыновьями.

Несколько поодаль от Никольской церкви стояла усадьба И. Б. Черкасского, где постоянно проживали его приказчики — братья Фёдор и Лев Высунгуровы, а возле располагались 7 дворов «деловых» людей и 3 двора боярских псарей, в которых жили сразу 7 охотников. Все это говорит о том, что И.Б.Черкасский наезжал сюда не только для личного контроля за обширной своей Нижегородской вотчиной, но и для охоты.
112 крестьянских дворов (в них 190 муж.) занимали взгорья по берегу Ворсменского озера и за речкой Кишмою. Крестьяне занимались не только хлебопашеством и огородничеством, но и ремеслами. Среди них назывались овчинник Игнашка Иванов, солоденник, портной мастер, кузнец Федка Ефимов и плотник Федка Ондреев с учениками — помощниками. Особую группу в Ворсме в 1621-1623 годах составляли 69 жилых дворов бобылей (в них 110 муж.), занимавшихся исключительно промыслами (бортничеством, охотой, рыбной ловлей, рубкой и продажей строевого леса, варкой кричного железа и жжением древесного угля),ремеслами и торговлей. В общем, в Ворсме в 1623 году жили мастера всех основных профессий, необходимых для удовлетворения потребностей жизни села, а также для обслуги проезжавших через него по древней Муромско-Нижегородской дороге многочисленных путников. Массовое бегство ворсменцев от нового вотчинника отмечено сразу же после передачи села от К. Минина боярину И. Б. Черкасскому. Оно продолжалось и в последующие годы: шесть семей бежало отсюда в 1619 году, восемнадцать — в 1620, 4 двора запустело в 1621 году. Несколько особняком, на вершине речки Ворсмы, возвышался на берегу озера древний Борисоглебский погост, о церкви которого сообщалось, что она «древяна вверх шатром, с папертью», то есть была обычным для крупных нижегородских сел шатровым храмом. Возле погоста роилось 5 дворов церковного причта и 13 келий нищих старцев, о которых сообщалось, что те «питаются от церкви божий», то есть подаяниями приходских людей и малыми работами на причт. Всего в Ворсме в 1621-1623 годах насчитывалось 204 крестьянско — бобыльских и причетниковых дворов (в них 333 муж.), 36 келий (в них 39 Муж.) и 28 пустых усадеб. Это было весьма крупное по тем временам село Нижегородского края. Еще большей по численности населения, а главное — по уровню развития промыслов стала Ворсма к середине XVII столетия. В 1646 году здесь насчитывался уже 181 крестьянский двор (в них 381 муж.). Кроме возделывания пашен на себя и боярина Я. К. Черкасского, некоторые из них продолжали заниматься ремеслами, в основном связанными с их хозяйственной деятельностью, — переработкой продуктов своего сельскохозяйственного производства. Ведущую группу составляли плотники. Их было 7 мастеров, а вместе со взрослыми сыновьями — 11 человек. Изготовлением деревянной домашней утвари занимались 2 ситника и ведерник. Среди бобылей появилось 6 кузнецов (двадцатью годами ранее был один). Если учесть, что у некоторых кузнецов, как у Спирки Ефимова и Ондрюшки Иванова, были взрослые сыновья, то металлообработка в середине 17 века здесь действительно стала одним из ведущих ремесленных производств. Не меньшую роль играла тогда в Ворсме кожеобработка. Здесь были свои овчинник, 4 сапожника и 3 шерстобита. Обработкой тканей занимались 2 красильника, 3 нашивочника и 4 портных мастера. Лечили земляков свои рудомёты (кровопускатели) Лучка Гаврилов и Федка Васильев. У последнего было два сына, также помигавших отцу в сборе лекарственных трав и в приготовлении целительных настоев. Таким образом, названных рудометов можно считать первыми известными в истории Ворсмы народными лекарями. Всего же ремеслами и промыслами в середине 17 столетия здесь занимались 40 бобылей, а вместе с сыновьями – 52 человека.

Особой слободкой в 1646 году в Ворсме жили скоморохи. В 11 дворах насчитывалось сразу 18 «веселых». Это, пожалуй, единственный в истории России пример средоточия в одном селе такой значительной группы скоморохов, столь любимых простым народом и ненавистных для служителей культа.
Еще в 1636 году местные попы жаловались патриарху Иосифу, что в течение Святок зимой нижегородцы делают «по домах игрища и собираются на таи злои зер зело по многу мужи и жены, и игры творят всякого бесовскаго мечтания… на лица своя полагают личины косматыя и зверовидныя, и одежду таковую ж,., а иные в бубны бьюще и плещуще и пляшуще… по улицам града и по селом и по деревням ходяще, яка неистовии блудницы».
Еще большее негодование попов вызывало привлечение скоморохов властями нижегородского Печерского монастыря в свой престольный праздник Вознесения Христова, на который стекался не только посадский люд, но и «медведчики с медведи и плясовыми псицами, а скомороси и игрецы с личинами и с позорными блудными орудии: з бубнами и с сурнами». Сохранился уникальный рисунок 17 века русских скоморохов А. Олеария, изображающий не только «игрецов» (гусляра и гудошника), ряженого в «зверовидную» шкуру поводыря – медведчика, но и кукольный театр. О существовании на Нижегородской земле в первой половине 17 века скоморохов мы знали и ранее. Теперь же впервые называем их основное местожительство – Ворсму, а также имена хотя бы некоторых из «весёлых»: Ганку Константинова, Фомку Андреева с сыном Зиновейком, братьев Ульянку и Титка Титовых, Андрюшку и Янку Ивановых. Жизнь их была не лёгкой, хотя скоморохи и обслуживали праздничные боярские застолья во время наездов в Ворсму охочего до шуток и веселья Якова Куденетовича Черкасского. Не выдержав сыпавшихся на головы скоморохов проклятий от местных попов, скоморох Федка Мартемьянов в 1664 году «збрел безвестно», а, по сведениям посельского старосты, «жены и детей у него не было», и двор «весёлого» на годы запустел.
К 1646 году особые бобыльские, приписанные к храмам, слободки, стояли и возле Никольской (38 дворов, в них 66 муж.), и у Борисоглебской (16 дворов, в них 26 муж.) церквей, причты которых имели не только обширные пашни и сенные пожни-покосы, но и даровые рабочие руки, а главное — стабильный оброк со своих записных бобылей.
Весьма обширный, состоящий из многочисленных жилых горниц, мастерских палат и хозяйственных служб, к середине ХVII века встал в Ворсме боярский двор. Его обслуживали 17 кабальных людей, которые одновременно возделывали пашню вотчинника и обслуживали во время приезда сюда его семью.
Таким образом, Ворсма в ХVII веке стала крупным вотчинным центром с развитыми сельским хозяйством, промыслами и ремеслами. Число жилых дворов в 1646 году достигло почти четырёхсот (спустя два века, в 1863 году, здесь будет 420 дворов), поэтому Ворсму того времени целесообразнее называть уже не селом, а посадом, особенно после перевода на остров Ворсменского озера из Павлова – на – Оке монастыря.
О Троицком Островоозёрском монастыре следует рассказать особо, ибо создателем редкого по красоте его ансамбля в 17 веке был выдающийся русский зодчий Павел Сидорович Потехин. Возведённые им здания и ансамбли в Москве, Подмосковье и Нижегородском крае остаются гордостью русской национальной культуры.

По материалам книги: «Веси Нижегородского края» Н.Ф.Филатов

ВВЕРХ